...

***
{censored}, что картины висят неровно, и он ходит от одной к другой, поправляет их негнущимися пальцами. Он привык полагаться только на себя, но иногда это {censored} хуже боли в суставах и чувства вины.

Через полчаса здесь будет людно, Марк успел заработать себе имя, но энтузиазм поклонников скорее пугает.

По залам вернисажа гулко разносится эхо его шагов и нервный стук каблуков хозяйки галереи.

– Вы готовы, мистер Флинт? Вас ждут журналисты.

– Глория, не могли бы вы сказать им, что я занят, и интервью не будет?


– Маркус, я умоляю вас! Я знаю, как вы не любите… как вы не любите людей, но это важно не только для вас – это нужно мне, это нужно галерее! Это быстро, там всего несколько человек.

Несколько человек – это полтора десятка журналюг из газет и журналов, ориентированных как на магов, так и на маглов. Маркус плотно сжимает рот, что совсем непросто – неправильный прикус, так говорит Оливер. Можно было бы исправить зубы, но это уже чересчур. Марк и так не всегда знает, кто он такой.

– Мистер Флинт, сколько новых картин представлено на выставке?

– Вы все еще не хотите продавать свои работы?

– Рисуете ли вы с натуры, мистер Флинт?

– Почему вы так не любите журналистов, была какая-то неприятная история?

– Вы не рисуете магические картины, почему?

Мерлин, помоги…

Держать спину прямой все сложнее, слюны не хватает, и Маркус берет тайм-аут – наливает из пластиковой бутылки невкусную, теплую воду. Ему чудится медный привкус, пока он пьет маленькими глотками.

Все взгляды устремлены на него, перья скрипят, даже когда он молчит.

Глория косится на большие часы, висящие в другом конце комнаты, и ждет, когда Маркус продолжит отвечать на вопросы.

Он пытается улыбнуться и возобновляет пресс-конференцию. Никакое это не интервью, будем уже честны.

Минутная стрелка навсегда застыла. Время растягивается, и Маркус барахтается в нем, как в тине.

– Мистер Флинт, наши читатели очень хотят знать про вашу личную жизнь. Поделитесь, пожалуйста! Кто поддерживает вас, кто вас вдохновляет? С кем вы проводите свободное время? С кем вы сейчас спите, кто ваш партнер?

Рита Скитер теперь кажется Маркусу неопытной школьницей, мягкой и неуверенной. Эти, нынешние, хотят залезть в душу, в банковский счет, в постель. Раньше такой вопрос был невозможен, это было просто неприлично.

Маркус морщится, не в силах контролировать мимику.

– С моей личной жизнью все о’кей, господа. До свидания, надеюсь, вам понравится вернисаж. За эту выставку я хочу поблагодарить…

Его благодарности Глории тонут в сердитом шуме.

Он игнорирует журналистов, которые пытаются перехватить его у входа в зал.

Пресса не любит его, он не любит ее. Что ж, во всяком случае, здесь все взаимно и честно.
Им даже плевать на уродливую красную метку на левом плече Маркуса... Холодными ночами она ноет и зудит.

Ты говоришь – это фантомные боли? Так мне и надо?

Но я же не против все помнить, Ол. Я совсем не против.


***
В зале душно, толпа корреспондентов со всего мира освещает юношеские игры в этом году – они все популярнее.

Оливер улыбается приветливо, его любит продажная журналистская братия, и это просто прекрасно для имиджа команды.

Ребята сидят за столом, они напряжены, но тоже улыбаются. Джейк выдул почти всю бутылку воды, поганец!

Вопросов много, они разные. Лилин всегда рада покрасоваться перед папарацци, Энди переплетает пальцы в замок так, что костяшки белеют, Эва мило розовеет и смущается, все идет как обычно.

В основном вопросы задают ребятам, но Оливера тоже дергают, провоцируют, пытаются вынудить его сказать гадость о конкурентах, но шиш вам, ребята, Оливер Вуд давным-давно играет на этом поле.

Хочется жрать, но здесь хотя бы тепло.

Лучше бы им дали еще час тренировок, ни к чему весь этот шум, суета, бессмысленные ответы, все равно переврут каждое слово в своих статьях.

Это удивительно. Большую часть своей жизни Оливер хочет находиться «не здесь». Это похоже на «жизнь не сложилась», но только немного. Так думать стыдно, он знает, что получил больше, чем заслуживает. Выбор-то был побогаче Флинтовского.
И в Битве сторона Оливера выиграла.

Хотя ты прав, Марк, слово-то дурацкое. Все выигрыши – на каминных полочках стоят и крылышками трепещут. А там… в общем, были мы в Битве, и мы оттуда вернулись. И слава Мерлину. И слава – тоже Мерлину.

А уж кого благодарить за то, что в девяносто восьмом под Хогом они друг против друга не вскинулись – Оливер вообще не знает. Но благодарит.

Потому что у них же все всегда было общее, даже война, хоть они и там в разных командах были.

Все время друг против друга. Поэтому и выпал шанс на «вместе», наверное.

Потому что, когда напротив – то лучше всего человека видишь. И отвернуться – ну совсем никак.

У журналистки густо накрашенные глаза и мантия в изумрудный отливает.

Каждый раз Оливер надеется, и всегда зря, зря. Они сыплются – неудобные вопросы. И самый неудобный из них всегда звучит неожиданно:

– Мистер Вуд, по опросам наших читательниц вы все еще держите первенство в звании «Самый привлекательный тренер квиддичной команды»! Скажите, могу ли я обнадежить или разочаровать поклонниц нашего женского журнала? Что у вас с личной жизнью, Оливер?

Оливер как всегда не успевает совладать с лицом и кривится раздраженно. Даже его девчонки с интересом ждут ответа, сами-то никогда не решатся спросить. Только Джейк демонстративно отворачивается, крутит крышечку у бутылки.

– Все о’кей с моей личной жизнью. А теперь мы идем тренироваться. Пожелайте нам удачи в игре!

Приветственные возгласы звучат со всех сторон, вспышки колдоаппаратов слепят, и сводит губы от фальшивой улыбки.

Оливер давно не считает себя гриффиндорцем. Нет в нем храбрости, нет той самой хваленой отваги. Вину только лелеять может, да самокопанием заниматься.

Он ждет, пока ребята переоденутся, чтобы собрать их, настроить перед игрой, но слова буксуют, не складываются, остаются только банальные, сто раз говоренные еще в Хогвартсе: «Мы лучшие, мы победим, верьте в себя так, как я в вас верю, мы прорвемся, мы сделаем их, кубок будет наш!»

Все это не должно срабатывать, но поди ж ты.

Когда команда располагается вокруг своего тренера, когда они нервничают, бледнеют, кусают заусенцы, срываются друг на друге и очень надеются победить, Оливер говорит:

– Просто будьте собой. Ни один соперник с вами не справится.

И они растеряны такой короткой речью, и они потихоньку оттаивают, и тут уж Оливер говорит все, что надо. Про лучших, про кубок, про «мы сделаем их».

Он нужен ребятам, нельзя раскисать.

Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…

Варианты ответов: