«Видит бог, мы напрасно стыдимся своих слез, — они как дождь смывают душную пыль, иссушающую наши сердца.»
Чарльз Диккенс
Я помню, как услышала слова о том, что смерть не покидает нас ни минуты, что она постоянно следует за нами. Что нельзя забывать об этом, но в то же время нельзя всегда думать о ней.
И я жила на грани. По правде я все время ходила по лезвию, постоянно делилась между абсолютными противоположностями. А смерть? Нельзя досадовать или негодовать, как нельзя не радоваться приходу гостя, даже если он выбрал неподходящее время. В конце концов, работа смерти – собирать души людей, она лишь верный слуга Бога. Нельзя злиться на ее приход. Нельзя проклинать небо.
«Бог забирает к себе лучших» - сказал мне Мэтт когда-то.
Он был прав. Я замечала: самых лучших людей Господь забирает раньше. Почему? Может, чтобы они никогда не стали такими, как остальные? Может, они рождаются с такой счастливой печатью – прожить меньше, но остаться чистым для небес? Но тогда странно выходит… почему преступники живут так долго? Они совершают преступление, и некоторые, не раскаивающиеся, живут еще очень долго, думая, что расплата так и не придет. Почему? В чем справедливость? Быть может фокус в том, что это вечное ожидание – время, отмерянное им на раскаяние – самое страшное время, мучительное, и чем ближе конец, тем страшнее. А расплата все же приходит, и они горят в вечном огне, потому что за всю свою длинную жизнь не смогли осознать ошибки.
Мало кто может крепиться, потеряв родного человека, сохранять спокойствие и действительно верить в то, что там, в том мире, ему будет лучше.
«Ты веришь в рай?» - спросила я Мэтта однажды.
«Не знаю, я не часто думаю о таком» - он пожал плечами.
«А в Бога ты веришь?»
«В Бога верю, хотя никогда ему не молюсь. Я не знаю как. Я никогда этого не делал»
«Тогда почему ты не можешь поверить в рай?» - спросила я.
«Мне иногда кажется, что ничего этого не может быть. Если вдруг мы умрем, а потом никакого света в конце, никаких ангелов и прочего. Все это может быть выдумкой человеческого воображения. Вдруг потом просто ничего не происходит. И ты уже не видишь с {censored}, кто остался внизу, вообще ничего не видишь. И никем потом не станешь. И никогда не узнаешь всю правду…»
«Я так не хочу. Я бы и сейчас умерла только для того, чтобы найти ответы на вопросы»
«Мечтать не вредно. Все это может быть только мифом…»
«Что?! – возмутилась я. – Бог – это, по-твоему, выдумка? И Иисус тоже?»
«Ты знаешь, кто такой Зевс?» - резко спросил он.
«Знаю»
«Все знают его. И все знают Иисуса. В Зевса тоже верили когда-то. А в Иисуса верят сейчас. Но для кого-то существование Иисуса – такой же миф, как и древнегреческий Зевс»
«Молчи! – я закрыла уши руками. – Замолчи! Я не хочу это слышать! Богохульник!»
Мэтт засмеялся и покачал головой.
«Все, греховодник, ты завтра же идешь со мной в церковь, и мы ставим свечку за твою ужасную грешную неверующую душу» - строго сказала ему я.
Он и не думал возражать. Я знала, что он верит почти так же, как я, но вопросы без ответов терзают его. Меня поначалу беспокоило это: меня ждет пустота или все же ответы. Но позже я не сомневалась – если есть Бог, есть и рай с адом.
Смерти я не боялась. Я считала, что если придет этот момент, я буду готова принять все, что заслужила: и кару, и благодать. Только одно беспокоило меня: что если я умру раньше своих родителей? Как же, должно быть, моя мама расстроиться. Она непременно состариться лет на двадцать, зачахнет и умрет. Нет ничего страшнее, чем видеть смерть собственных детей. Поэтому только я и берегла себя.
Я понимала, что смерть рано или поздно приходит ко всем, но тогда, в детстве я не могла не плакать, не огорчаться по этому поводу. Здесь я снова делилась.
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: