В коридоре темно и сыро. Гулкие шаги на лестнице стихают, и теперь слышен лишь скрип половиц под сбившимся пыльным половиком да учащенное, едва сдерживаемое дыхание двух людей, медленно идущих вдоль закрытых дверей гостиничных номеров. Время перевалило за полночь, свет в старых, потрескавшихся плафонах на потолке погас, не осталось даже ночников... Проклятые магглы экономят на электричестве!
Человек, идущий чуть впереди, брезгливо держащий двумя пальцами колечко, на котором болтался ключ от номера, недовольно принюхивается, по старой привычке демонстративно морща нос. Пахнет пылью, затхлостью и влажными льняными простынями только что из прачечной. Мерзкое сочетание. Тонкие ноздри улавливают десятки отвратительных запахов - разогретых мясных полуфабрикатов, дешевого вонючего чая, давно немытых полов, чьих-то старых носков вместе с дерматиновыми ботинками... Черт возьми! К горлу молодого человека подкатывает тошнота. Он на мгновение задерживает дыхание и чуть замедляет шаг, но отступать не в его правилах. Только не сейчас! Только не в этот вечер, обещающий так много отгадок... уверенность в том, что он не сумасшедший, не чокнутый псих, не извращенец, не полное ничтожество. Ведь он должен проверить, должен убедиться, что он действительно... хочет того, чего хочет. Мерлин, столько времени прошло, а он так и не научился называть вещи своими именами!
Он выбрал этот маггловский мотель, чтобы не засветиться. Он так думает. Разумеется, врет самому себе, потому что для всей магической общественности он уже четыре года как мертв - стараниями героя всея Англии Гарри Поттера и того урода с исковерканной душой в чужом - детском - теле. Бронсоном его звали, того {censored}. Странная все-таки штука человеческая память: вытачивает и бережно хранит все, что так старательно пытаешься забыть годами.
На самом деле, чем поганее место, тем выше вероятность, что его просто стошнит в самый волнующий момент. И тогда сомнения отпадут сами собой и, возможно, на какое-то время ему полегчает. Не навсегда, а лишь на время - в этом он предпочитал себе не врать.
Ключ поворачивается в замочной скважине с таким громогласным скрежетом, что от него закладывает уши. Молодой человек вздрагивает, вмиг покрываясь ледяным потом, и стискивает зубы. Злость плещется в его груди, холодная и колючая. Стремительно распахнув дверь, он шагает в комнатушку, не тратя времени на изучение обстановки - кошмарная, как и все в этом убогом месте! - и разворачивается лицом к входу. Второй вошедший закрывает за собой дверь на защелку. Молодой человек усмехается, чувствуя знакомое холодное покалывание в пальцах рук, - если бы он пожелал, он бы сорвал с петель все двери в этой гнилой халупе. Однако секунды капают в полутьму, и оба вошедших медлят. Юноша снимает с головы капюшон куртки и проводит рукой по влажным от дождя светлым волосам. Растрепанные прядки падают на лицо и щекочут губы, и он отворачивается, бросает затравленный взгляд на угловатые серые очертания кровати, на радиаторы, приткнувшиеся под окнами, на тумбочку с открытой дверцей. Проходит вглубь комнаты, и на мгновение в квадратном зеркале без рамы всплывает его лицо - бледное, растерянное и синеватое от ночных теней и бликов уличных фонарей. Вся злость куда-то исчезает - съеживается в груди, холодным комком падает на дно бешено колотящегося сердца. Дышать все труднее, на лбу выступает противная липкая испарина, как у больного в лихорадке. А может, он и вправду болен. Не зря же дрожат похолодевшие пальцы и что-то гадкое, похожее на тошноту, ворочается в животе.
- Послушай... - раздается голос из-за спины. Глубокий, чистый мужской голос, но он режет слух не хуже вилки, скребущей по стеклу, и молодой человек поспешно вскидывает руку.
- Ни слова! - нервно обрывает он. - Ты помнишь уговор. Ни единого слова, иначе я... Я уйду.
Мужчина пожимает плечами и остается стоять у двери, медленно и неслышно стягивая с плеч насквозь промокший плащ.
- Я все должен делать сам? - раздраженно спрашивает юноша спустя пару минут. - Я, кажется, просил не болтать, а не стоять столбом.
Очередное пожимание плечами свидетельствует о том, что пожелания приняты к сведению, хотя парень этого уже не видит. Он стоит, прикрыв глаза и затаив дыхание, даже не отдавая себе отчета в том, насколько напряжено его тело, застывшее практически в боевой стойке.
- А шепотом можно? - спрашивает мужчина, неслышно приблизившись сзади - его губы почти касаются уха под светлыми волосами. Юноша через силу кивает, не в силах справиться с чудовищным пульсом.
- Так что я должен сделать, Драко?
Минуты тишины. Ему казалось, все произойдет само. Ему казалось, все будет просто.
- Что угодно, - шепчет юноша, а пересохшие, обветренные губы слипаются. - Только если я услышу еще хоть одно слово...
- Поздно, сладкий, - усмешка. - Теперь ты в моей власти, и никуда ты от меня не денешься.
В голосе не слышится угрозы, и Драко отмечает про себя, что ему совсем не страшно. Только внутри что-то тихонько дергается, какая-то тоненькая струнка, противно так, как короткий рвотный спазм, и затихает. Наверное, порог страха уже пройден и теперь остается просто плыть по течению, наблюдая за происходящим отстраненно. В конце концов, у него есть его стихийная магия - ледяные иглы, метель и смертельный, обжигающий холодом колдовской ветер. Он не пропадет.
Продолжая кривить губы, Драко разворачивается и отступает к стене рядом с зеркалом, прижимается к ней лопатками, расстегивает куртку, затем пряжку ремня, ширинку. Под ширинкой все глухо как в могиле. Драко с горькой иронией думает, как бы все случилось, будь на месте этого мужлана девушка. Фантазия посылает короткий теплый импульс вниз по позвоночнику, но его явно маловато, чтобы оживить мертвого. Да и не время сейчас для девушек, не затем он пришел сюда, в эту богом проклятую дыру, чтобы подменять реальность грезами.
Терпения Драко хватает ненадолго. Движимый желанием поскорее закончить начатое, он сам подается вперед, притягивает мужчину к себе за шею, проводя кончиками пальцев по колючим, жестким коротко остриженным волосам на затылке - из памяти всплывают ассоциации, воспоминания, и сердце пропускает удар, а глаза режет от непролитых слез. Чужой рот захватывает его губы и медленно целует, словно зная, что жертва угодила в капкан и из этого капкана ей не вырваться. Мужчина медлит, и, пока его губы неторопливо исследуют рот Драко, у того перед глазами стремительно разворачиваются картины из прошлого - запрятанные в самую глубину памяти, запертые на миллион замков: полумрак, треск огня в камине, позвякивание бутылок под потолком, мечущиеся по комнате тени, отголоски девичьего смеха и рваного, возбужденного мужского дыхания; напряженные мышцы плеч под ладонями - "иди к черту, Поттер..." - одуряющий запах и жар кожи под губами - "опять ты... подвинься... а ну сгинь, я сказал!" И сердце колотится уже где-то в самой глотке, и жар стекает по телу вниз, вниз, туда, где чужая ладонь ловит его и сжимает сквозь ткань брюк, троекратно увеличивая, подпитывая собственным теплом и умелыми движениями. Губы уже не церемонятся - черт с ними, они могли быть и такими - властными, напористыми, грубыми. Щетина на подбородке колется, но Драко лишь закатывает глаза, жмурится, толкаясь в чужую руку. Ему хочется отвернуться, и он отворачивается, разрывая мокрый контакт губ, облизывается, словно только теперь чувствуя на языке горький привкус сигаретного дыма.
- Черт, - выдыхает он, балансируя где-то на самой грани между удовольствием и омерзением, между страстью и чудовищной, разрастающейся в груди багровой злостью. - Черт... черт возьми... о-о-о...
Чужой привкус, чужие руки, чужой запах - резкий, въедливый мужской запах! Оргазм накатывает короткими болезненными конвульсиями, и от тошноты уже никуда не деться. Шея мокрая от поцелуев и до боли, до воспаления истертая щетиной; на брюках расползается, остывая, влажное пятно. Драко отпихивает руки, назойливо прижимающие его к стене, отталкивает чужое тело, кажущееся теперь просто гигантским - тяжелым, громоздким, неповоротливым - отвратительным. Выскальзывает из объятий, игнорируя возмущенные возгласы, и, застегивая на ходу ширинку, вываливается в коридор.
Поганое место, поганые магглы! Будь она проклята, эта дыра, будь проклят этот... ублюдок... и память, подложившая такую жирную свинью... и Поттер, оставшийся в четырех с лишним годах позади - и в воспаленном сознании, в снах, в сердце, - будь проклят!
Драко тошнит на обочину - он едва успевает вылететь под проливной дождь и свернуть за угол дома. Если этот урод-{censored} захочет, его легко найти, но даже если найдет, увидев в таком состоянии, едва ли ему улыбнется продолжить начатое.
Драко прижимается плечом к грязной, шершавой кирпичной стене, сидя на корточках и чувствуя, как дождь смывает с лица непрошеные слезы. А может, и нет никаких слез, просто ветер щиплет глаза. Внутри такая грязь, что хочется еще раз нагнуться над мостовой, но Драко глубоко втягивает ночной воздух сквозь сжатые зубы и приказывает себе успокоиться. Малфои {censored} по маггловским подворотням... Черт возьми, что с ним сделала жизнь в опале - без магии, без знакомых, без денег?! Без Луны, без...
Глубокий, тяжелый вздох.
В кого он превратился? Где он оказался? С кем?..
Впрочем... Драко поднимается на ноги, отряхивая брюки привычными движениями, будто в этом сейчас есть какой-то смысл. Впрочем, одно ему выяснить все-таки удалось. Он не извращенец. Никогда им не был и не будет. И не пошел бы этот... Поттер к чертовой матери!
Корпорация "Секреты Аномалий"
Аномалии - таинственные, не поддающиеся логикой и здравым смыслом вещи, существа и события. Они появились в связи с акт…
Варианты ответов: