- С днем смерти, Фред… - шепчу я в пустоту зеркала, осторожно касаясь кончиками пальцев его холодной и бездушной поверхности.
Мое отражение на эти слова грустно усмехается и как-будто обводит растерянным взглядом обстановку комнаты – той комнаты. На другой стороне.
******
Наверное, прошло несколько дней, когда я, наконец, смог заснуть после похорон. Я лежал в нашей бывшей комнате Норы, и с жадной внимательностью вглядывался в ворох вещей на кровати брата. Мне казалось…вот-вот…прямо сейчас что-нибудь произойдет… Ворох пошевелится и из-под груды одеял появится раскрасневшееся и счастливое лицо Фреда:
- Неужели ты поверил? – рассмеется он, - неужели поверил в мою смерть, Джордж?..
На этом месте мое воображение обычно спотыкается и бредет куда-то совсем в другую сторону.
Улыбка Фреда меркнет.
- Поверил?..
Горло сдавливает спазм, и слова никак не могут выйти из плена мыслей.
- Джордж…
И на этом моменте его образ неожиданно начинает расплываться.
Спотыкаясь, я бегу к его кровати, и пытаюсь схватить…удержать… Но пальцы хватают лишь пустоту, которую я не могу разогнать после его ухода еще долгое время…
Помню в ту, одну из первых ночей без него мне приснился сон.
Я стою у зеркала в каком-то нелепом торжественном костюме, вглядываюсь в свое отражение, и неожиданно вижу Фреда, возникшего на моем месте…
Я бросаюсь к зеркалу, но врезаюсь лишь в его холодную поверхность. От злости бью кулаком прямо в свое отражение, и растерянно смотря на кровавые осколки на полу, вижу в них своего брата… Он грустно улыбается и куда-то уходит. Почему он уходит?! Почему не останется со мной?..
****
Как же это несправедливо – какая же подлая натура у природы – сначала разделить душу без ее согласия, до появления на свет, а потом, когда эта душа полноценна и счастлива, неожиданно снова порвать ее на две части. Безвозвратно.
И забрать вторую половинку.
Иногда мне кажется, будто у меня отняли не отдельного от меня человека, а какую-то жизненно важную часть тела. Теперь я кажусь себе каким-то неполноценным, всегда такое ощущение, что я даже разговаривать не могу без этой части.
Каково это – облекать свои мысли в слова, и при этом чувствовать будто люди тебя все равно не понимают?..
Они тебя слышат, но не могут понять смысл твоих слов…
Прошел год со смерти Фреда, а я до сих пор учусь жить. Один. Без этой части. Без второй половинки души.
Какое же это было счастье – родиться полноценным человеком! Наверняка так и есть – при рождении каждую душу разделяют на две части. И при жизни, если человек находит свою «вторую половинку» - это великая радость! А как же повезло нам – мы уже были вместе. С самого первого дня нам уже никто не был нужен – мы были полноценно счастливы с самого начала…
И как же теперь?.. У каждой души может быть только одна половинка…
Я ложусь на свою кровать и старательно вглядываюсь в темноту комнаты.
Внизу тихо – родители, наверное, уже легли спать. Завтра утром я уеду – мама настояла хотя бы на одном дне в родительском доме в такое время. День смерти.
Я переворачиваюсь на другой бок, чтобы не видеть пустоту на месте кровати Фреда.
Уже засыпая, неожиданно чувствую, как прогибается та сторона кровати под чьим-то весом.
Сознание усиленно стряхивает сон, и снова прислушивается к действительности.
Неожиданно мое сердце замирает – впервые за год я почувствовал такое родное присутствие рядом – то самое, особенное ощущение в душе – тепло и <i>полноценное</i> единение.
Словно вот он…здесь…рядом… Стоит только обернуться, и…
Я как-будто чувствую, как напрягается Фред за моей спиной. Это точно он!
Я резко оборачиваюсь, но на кровати никого нет, и мои чувства снова с плачем и воем цепляются за это безликое ощущение <i>полноценности</i>.
Я поворачиваю голову к зеркалу, и с <i>той</i> комнаты на меня смотрит мое же растерянное и грустное отражение.
Но на какую-то толику мгновения мне кажется, будто я увидел яркую вспышку <i>его</i> образа.
Нет, не кажется.
Ловлю отчаянным взглядом его необычайно грустную улыбку, его беспомощность перед границей, которая нас разделяет.
Он просто в другом мире.
И нам пока друг до друга не дотянуться. При жизни. Половинки души обязательно воссоединятся за той границей, в <i>той, другой</i> комнате.
Может, мне и кажется, но вдруг почудился шепот чужих, нет, <i>его</i> мыслей в голове.
- <i>Мы увидимся, Джордж… Потом…
****
Не знаю как оказался у разрешенного входа в Большой Зал. Время осталось там, за спиной, в башне. Мне послышалось, они сказали, что тебя больше нет... Нет. Механическими движениями я добрался туда, куда перенесли твое тело. – Фред. Мой Фредди. Братишка.. – Всё плыло перед глазами, не хватало воздуха. Я упал на колени рядом с тобой бездыханным. – Нет, это невозможно... – Разум отказывается воспринимать действительность, проникая внутрь со скоростью звука, пробуждая страх, горечь и ещё кучу непонятных чувств, которых я не испытывал раньше. Всё выглядело не так, как мне сказали... Ты спишь - я вижу улыбку на твоем лице. Тебе снится что-то приятное, а, братишка? – Война закончилась, Фред. Мы победили. Вернее, Гарри. Молодец парень, столько сил... – Голос не слушается, срываясь на немой шепот. Дрожащей ладонью провожу по безжизненному лицу, оставляя грязный след. – А у меня больше нет сил сдерживаться. Теперь это уже ни к чему. Прости меня. Прости… - выдохнул я, утыкаясь носом в холодную шею. Твой запах. Легкий, едва уловимый.. здесь, – кончик пальца скользит от подбородка вниз, - над нижней челюстью; и слаще, приятней, - проводит линию, - там, возле ключиц, теперь сменился запахом крови, камней и взрыва. Но я навсегда сохраню его в памяти. Спрячу там, рядом с твоими поцелуями. Жаркими и ненасытными. Как те, на башне... Последние. Часом раньше. Я должен был остаться с тобой. Защитить. Сберечь самое дорогое, что у меня есть – возможность заботиться о тебе. Была... Часом раньше. - Фред... Я не хочу так... без тебя… один... – провожу большим пальцем по бледным, но всё ещё мягким губам. Боль жжет нутро, касаясь своим дьявольским пламенем сердца, деля его надвое. Навсегда. Вместе. Я целую мертвеца, задыхаясь слезами и собственными полустонами. - Мой Фредди.. – сквозь пелену вижу на губах всё тот же призрак детского, беззаботного смеха. Ты так спокоен. Ни то, что мама и Рон. Зачем они успокаивают меня? Ведь это я не смог спасти тебя… Не удержал, отпустил, надеясь, что так будет лучше. Для кого? Жизнь наказала меня дважды. И второй раз ей всё же удалось обхитрить, посмеяться от души. Прям, как мы, братишка, - прижимаю к щеке холодную, веснушчатую руку, переплетая тонкие пальцы. – Прости меня…
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: