Оживлённо размахивая руками, иногда восторженно что-то вскрикивая, Богдана пыталась объяснить ситуацию и уровень неудовлетворённости украинцев польской властью Ольге. Ремёзина изредка кивала, высказывая своё согласие, но глаза сами закрывались от усталости, голос Вишневецкой долетал, словно из-за какой-то преграды и отдавался надоедливым эхом в голове.
Совершенное девушкой путешествие выбило её из колеи и истощило давно уже непривычную к подобным выходкам натуру в считанные часы. А вот у Запорожской Сечи, казалось, злости и энергии хоть отбавляй. Она уже готова была хоть сейчас выступать против Речи Посполитой. Смело, но глупо. Феликс самоуверен, но не без оснований. Оставался лишь один вопрос: в последнее время со стороны казачки не было никаких опрометчивых и необдуманных поступков. Кто же сдерживал её пыл, который и унять-то было практически невозможно?
— Чёрт возьми, Ольга! Ты меня совсем не слушаешь?! Я не посмотрю на то, что ты моя гостья и сейчас хорошенько тебя встряхну, что бы неповадно было! – итак ранее не спокойный голос Богданы теперь достиг пика эмоциональности и мучительно бил по перепонкам.
— Ради Бога, успокойся… — устало прохрипела Украина, прикасаясь ладонью ко лбу. В ней клокотала какая-то странная ярость, лицо горело, хоть жара и не было. Всем своим существом девушка ощущала воинственный настрой народа, готовность к восстанию и это совершенно естественно поднимало её дух, но почему-то окончательно выматывало, словно высасывая все жизненные силы.
— Я всё понимаю, но ведь я говорю о немаловажных вещах! Я теперь не являюсь высшей властью на Запорожье! Мое место отобрал этот выскочка… — Вишневецкая тихо выругалась, отведя глаза и упрямо уставилась в окно то сжимая, то разжимая кулаки. Она кусала губы и тяжело дышала от жгучей злости, что охватила её, а Ольга никак не могла понять, почему же казачка замолчала.
Но в коридоре всё чётче начали слышаться приближающиеся шаги и шорох одежды, заставив Ремёзину повернутся к двери, которая тут, же открылась.
В комнату вошел мужчина. Он был скорее высокого, нежели среднего роста, крепкий на вид и даже слегка хмурый. Из под гетманской кучмы виднелись угольно-чёрные пряди волос, а брови были грозно сдвинуты на переносице. В его руках красовалась булава – символ власти, а одежда была из богатых материалов, украшенная соболиным мехом.
Краем глаза осмотрев вошедшего, Богдана демонстративно хмыкнула, но всё же поклонилась, поприветствовав незнакомца фразой «Ну, здравствуй, Хмельницкий*», произнесённой шепотом. Ольга поднялась со стула, и вяло поздоровалась с казаком, только скользнув уставшим взглядом по его лицу, но все, же отметив его приятные черты лица.
— Сечь, ты-то уж не знаешь запрета? – поклонившись девушкам, на слегка повышенных тонах спросил гетман, но его голос в тоже время казался спокойным, мужчина выглядел невзволнованным, лицо его не поменяло прежнего выражения, и Ольга лишь позавидовала подобной выдержке.
— Я-то его прекрасно знаю, — задиристо ответила Вишневецкая и сверкнула карими глазами, — Не тобой закон писан, не тебе и указывать мне. Это моя гостья.
— Дисциплину нарушаешь? – слегка насмешливо, но недовольно переспросил гетман, опираясь ладонями на стол, стоя напротив девушки, всматриваясь в её горящие непокорностью глаза.
— Україну рятую*, — деловито хмыкнула Богдана, принимая ту же позу, что и её оппонент. Но вот мимика казачки была не такая спокойная: руки дрожали от нетерпения, лицо заливалось краской злости, а дыхание участилось от осознания того, что первая победа над новой властью одержана. Но видимо мужчина не был казаком в полном проявлении этого звания. Чуть более тёмные глаза, чем у Сечи хитро блеснули, показывая, что он обо всём догадался и уже готов с успехом выйти из этой ситуации. Вишневецкая зло стукнула по деревянной поверхности стола кулаком и отвернулась.
— Простите меня, пани, — Хмельницкий поклонился, но даже в этом символе признания чужой, большей власти он сумел показать, что как раз он служить и не будет. Легкая улыбка тронула губы Ольги, и усталость отступила на второй план. Не время для неё.
— Так что ж, поведешь казаков на войско польское? Хватит смелости пойти против короля? – явная провокация в словах украинки не подействовала на Богдана, и он лишь улыбнулся, так как и Ремёзина минутой раньше, признавая силу оппонента, но и показывая, что сам не лыком шит.
— Раз славна пани того хоче, быть войне с ляхами, — казак горделиво выпрямился, и его рука небрежным жестом опустилась на эфес сабли, изображая его готовность.
А Ольга лишь слегка склонила голову на бок. Вот тот человек, которому она могла подчиниться, на которого могла возложить бремя полководца и властвующего. Излишне горячая и воинственная Богдана не подходила на эту должность, ещё не сейчас. Здесь нужна была тонкая дипломатия и умение пожертвовать чем-то, чтобы восполнить потом. Украина ели заметно кивнула своим мыслям.
— Но…
— Да, нам будет нужна поддержка, если уж мы решились на такой смелый шаг, — улыбнулся гетман, прерывая Ремёзину. Он давно обдумывал вероятность победы и пришел к выводу, что без сильного союзника не обойтись.
— И кто же? – уже полностью полагаясь на волю Хмельницкого, спросила Ольга.
— Крымское ханство.
Корпорация "Секреты Аномалий"
Аномалии - таинственные, не поддающиеся логикой и здравым смыслом вещи, существа и события. Они появились в связи с акт…
Варианты ответов: